Ингерда, девочка с бабочками, ушедшая с сидами

[alonso_kexano]

Небо синее - крыша моя, цветы лесные - постель моя, желтокрылые бабочки в моей голове...
Помню - была знатна, богата, мать моя наряжала меня в лучшие платья, отец говорил - только самому достойную отдам мою ненаглядную.
Помню, у него меч был острый, и конь добрый, и глаза такие синие, а больше ничего не помню. И мать не помню. Только бабочки в моей голове, смех мой над ручьем звенит-перекатывается.
Мысли путаются, мешаются... Уж вроде и замуж меня надумали выдавать, вот только не сложилось. Что не сложилось? Говорю же, бабочки в моей голове поселились, затрепетали крылышками, я и побежала из родительского дома. Босиком, как была, в платье белом - побежала. Стала бродить по свету. То остановлюсь на одном месте, живу, корешки варю (и откуда умение взялось? бабочки, видно, подсказали), на траве сплю. То к добрым людям на ночлег пристану, живу у них. По хозяйству помогать плохо умею, неученая я. Я могу сделать так, чтобы человеку хорошо на душе стало, чтобы страхи у него отпустило, чтобы дитя говорить начало. А то и еще что другое - ну, чтобы почувствовал человек что-то, захотел что-то сделать. Только просто так это не получается. Ничего просто так не получается. Бабочки не разрешают. Нужно их еще к кому-нибудь выпустить в голову, тогда могу.
И на одном месте тоже долго не выходит - бабочки сначала позволят, а потом затрепещут, позовут. Вот и брожу, стираю платьице в ручьях, ноги все в мозолях. Долго ли брожу? Не знаю.
Сейчас в поселение большое зовут. Я боюсь, не хочу - плачет сердечко. А бабочки говорят - иди. Лотиан называется поселение.
Что им там сдалось?..

Я сижу у дерева, по моей руке ползет божья коровка, и еще я желудями играю. Красивые такие желуди, целых три. Один самый красивый и в шляпке - это король.
Ко мне подходит красивая-красивая девочка. Спрашивает, что я тут делаю. Я объясняю - желуди вот. И еще божья коровка. Хочешь, я тебе подарю?
А она взяла. И еще велела меня напоить вкусным чаем. Очень-очень вкусным. И разрешила жить у них. Сказала, что ее зовут королева Моргана, а еще тут ее сыновья. Я их всех не запомнила, у меня память короткая, бабочки крыльями щекочутся, мысли путаются, теряются.

А еще одна красивая девочка, Гвенда, накормила меня хлебом с сыром. Они там хорошие все очень оказались.

Еще был сказочник, он все говорил, что может моих бабочек забрать, только я его почему-то боялась сильно. Он потом девочку в Камелоте убил, и его тоже убили.

Потом девочка королева Моргана ушла, а потом вернулась. Я ей сказала, чтобы она не верила никому, что я плохая и ведьма. Я хорошая. Я умею делать всякое. Хочешь, говорю, я тебе что-то всякое сделаю? Я память умею возвращать, и чтобы сны снились, и чтобы забыть. Всякое.
Она сказала - моему сыну нужно вернуть память. У нее был один очень хороший сын, его Гарет звали. Он что-то забыл и непонятно что. Я сказала, что уйду, а потом вернусь. Но это бабочки так сказали, чтобы никто плохого не подумал. На самом деле, мне нужно было найти человека, которому в голову бабочек пустить. Чтобы он был как я.

Я и нашла. Там была такая девочка, она ходила в очень некрасивой одежде и говорила, что нужно поклоняться богу. Только он, этот бог, не показывается. А что в него тогда верить, если не показывается? Вот те, кто живет в лесу, они рядом. А этот спрятался и велит, чтобы в него верили. Вот если нужно, пусть придет и покажется, и тогда, конечно, все поверят, что он есть.
В общем, я ее три раза спросила разные вопросы про бабочек, а она три раза подряд возьми и ответь "да". Тогда бабочки к ней и перелетели.

А потом я Гарету вспомнить помогала, только бабочки очень не хотели, сердечко щемило совсем. Я его глазами и видела, как фигуры такие, белые, его в танец повлекли, а потом человека поймали и крови напились, и он тоже пил. Стало мне страшно, я и упала на землю. Потом встала, меня кто-то поднял. Сижу, меня вином красным поит девочка Гвенда, чтобы кровь быстрее бежала, а приходит ко мне король Артур, такой большой, в зеленом. Говорит: мол, надо мне вспомнить, были ли у меня дети. Я и ответила - мол, помогу, только нужно кому-то бабочек в голову заселить. Он сказал - подумаю, и ушел.

А к нам пришел один такой, Эгладор, и был он совсем не похож лицом на того сказочника, которого убили, но я поняла, что это он и есть, мне бабочки сказали. А мне так захотелось-захотелось после Гаретовских воспоминаний вспомнить, кто я такая. И я его прошу - забери у меня бабочек. Я. говорю, всегда для кого-то стараюсь, кому-то всякое хорошее делаю. А сама хотеть не умею, и радоваться не умею. Хочу, говорю, хотеть.

А мне сказочник-Эгладор и говорит - могу у тебя забрать бабочек, но сейчас ты чудо, а потом станешь обычной. Не надо тебе без бабочек. А потом убежал зачем-то.

Пришел потом Артур. Привел рыцаря, сказал - он согласен на бабочек. Я с ним бабочками поделилась, а потом Артуру вспомнить помогла. Он, оказывается, с Морганой такое хотел делать, что я вам даже не скажу, неприлично очень. Но ничего не сделал. И детей у него не было.

А потом я на пир к ним пошла, стояла в уголочке. Ученик Мерлина сказал, что мне поможет, а я сказала - сказочник-Эгладор обещался, да только убежал. Потом он взял и позвал Эгладора.

...
В голове прояснилось. Словно я стояла в огромной комнате, исполненной безумия и чудес, а тут вышла из нее. И только щелка в двери осталась. И никогда уже туда не попасть.
Но и мыслю - не так, как раньше мыслила, до безумия. Словно была картинка плоская, а стала - объемная, которую можно потрогать.
Когда была безумна - не понимала человеческих законов. Когда перестала быть - не начала понимать. Только признавать. Люди живут по законам, и это так есть. Люди говорят "долг", "любовь", а сами не понимают, что говорят.
А тот, кого я называла то сказочником, то Эгладором, высокая нелюдская фигура, сказал мне:
- Я же предупреждал, что в тебе навсегда поселится тоска.
- Можно я уйду с тобой? - спросила я. - Я не хочу с ними.
- Мы придем сегодня на пир, - ответил сид. - Если хочешь, уйдешь с нами.

Пир начался с призывания древних богов, сидов, тех, кто живет в лесу. А потом почему-то все стали говорить, как от них отбиться, если они придут. Я молча в углу стояла. Я не понимала...
...Сэр Гавейн оказался моим бывшим женихом, он мне про отца рассказал - Олафа из Корнуолла, знатного рыцаря. Я не слишком-то помнила, что было до безумия, вот только лицо сэра Гавейна смутно признала...
А с сэром Гаретом мы позже сидели рядом. Он говорил, что не хочет быть воином - стал бы поэтом. А я отвечала, что не понимаю людских законов, и ему бы стать - поэтом. Он мне все доказывал, что законы - это правильно.
И я ему тогда сказала, что мне такие законы не нужны, я хочу с Дикой Охотой уйти. А он разволновался. Стал отговаривать. И тут голос раздался под воротами, нечеловеческий: "Ингерда! Твои бабочки ждут тебя!".
И я сказала, что пойду. А мне стали хватать за руки, не пускать. Крепче всех Гарет схватил, и мне грустно было его руку отрывать, потому что ему и вправду было жаль со мной расставаться. А остальные кричали: да как только она за ворота выйдет, они сюда ворвутся, нас всех съедят. Я просила - пустите, а кто-то на меня крикнул: "Да кто тебя спрашивает!". И королева Моргана тоже очень просила. А потом Гарет с охотником попросили меня - десять минут. И я согласилась. И сидов попросила, чтоб не уходили.

Они мне говорили, что мне не надо уходить, я слишком мало жила с людьми. А я отвечала - мне хватило.
Они мне говорили: есть дальние страны и чужие небеса. А я отвечала - люди везде одинаковы.
Они мне говорили: здесь есть много всего прекрасного. А я отвечала - у меня нет долгов, нет невыполненных обещаний, нет привязанностей.
Они говорили: сиды сожрут твою душу. А я отвечала: я не знаю, что такое душа.
Они говорили: уйдешь к сидам потом. А я отвечала: мне нечего ждать. И думала, что нельзя медлить, когда решила.
Они говорили: пожелай встретить рассвет над Камелотом. А я спросила: прошло ли назначенное время? И ушла к воротам.

Король Артур с ворот крикнул сидам: "Мы христианские люди!". Сиды покачали головами и повернулись, чтобы уйти. И я рванулась изо всех сил, крича: "Подождите!". И королева Гвенвивар крикнула - пусть уходит. И соскользнула рука у крепко державшего меня Гарета.

И я ушла с Дикой Охотой. В полый холм, который закрылся потом навсегда от людей, оскорбивших своих древних духов.