Время (совсем буднишное)

Пойду спать.
Шла пешком из парка Шевченко домой.
Раз десять подвезти предлагали. Блин. Я не похожа на проститутку. Я вообще в шляпе.
На одиннадцатый махнула рукой в том смысле, шо хуже уже не будет, и села.
Довезли.
Не убили, не изнасиловали, не ограбили.
Пообщались, пожаловались на жизнь.
Телефона не оставила.
Честно говоря, все уже как-то пофиг.

***
В восемь утра встает и идет, босая,
в кухню. Включает чайник. Ищет очки.
Жадно вдыхает ветер, окно открывая,
круглые тени листьев – как камешки из реки.

Щурится и стоит, как была, нагая.
Бродят по комнате синие сквозняки.

Желтый узор по позднему лету вышит,
перед окном летят паутинки ничейные.
И, запрокидывая голову выше, выше,
смотрит на небо, совсем ничего не слышит.

…Включает компьютер, перестраиваясь на чтение,
и на вопрос подруги «ну как он?», пишет:
черт,
минолетное увлечение!

Мины уже не рвутся – до звона тихо,
даже часы – и те шагают без звука.
Ближе к пяти она нажимает «выход»,
уходит в город искать под часами друга.
Говорит: «Я засела дома, ну как крольчиха,
спаси меня из этого круга».

…В полвторого идет домой, запрокинув шею.
асфальт от жары размякший, как пластилиновый.

Она говорит: «А может, еще успею.
Пойду, и возьму билет, и пошли вы на…»

Возвратишь ли – Отцу Отцово
и Сыну Сыново?
И стоит в круге неживого
фонарного света синего.
Говорит: «Я пойду на вокзал – я знаю, что я успею.
Может, правда еще успею».

В воздухе холод новокаиновый.

(no subject)

Вопрос, который чаще всего задает себе исследователь-естественник:
Черт,
что я только что сделал?

...вот сижу и пытаюсь понять, что я только что сделала...

Как меня использовать

Если вы хотите минимизировать проблемы в общении с вашей покорной слугой - подкат вам в помощь.

( Read more... )

О взаимоотношениях автора и персонажа:)

Эти женщины
были мною тысячи раз,
надевая мою
одежду,
улыбку,
шляпу,
голос.
И одна из них забрала себя человека,
которого я любила,
вторая –
того, кто любил меня.

Их никто не учил любить, и они не любили,
они по очереди примеряли меня.
И одна из них курила тонкие сигареты,
вторая искала плечо, в которое плакать,
а третья пыталась влюбиться, искала без удержу,
так, разумеется, и не нашла.

Мне было жаль их, и я раздала им все:
первой – усмешку,
второй – красоту,
третьей – умение плакать под колокольный звон.
И тот, кого я любила, грел мои руки,
вглядывался до боли,
и ничего не видел.

И когда земля распласталась брюхом вверх,
и когда они ушли от меня –
женщины,
о которых я писала,
мне было страшно,
словно теперь мир замолчал навсегда,
как шаги в переходе.

...
Я не могу его окончить.